Как Капица не стал руководителем советского атомного проекта

8 июля исполнилось 122 года со дня рождения Петра Капицы. Его можно назвать олицетворением научного космополитизма, хотя, похоже, именно этот факт не дал развернуться таланту ученого в советском атомном проекте.

Читая биографию академика Капицы, ловишь себя на мысли, что на него похож бессмертный литературный персонаж — профессор Преображенский из «Собачьего сердца». Правда, Капица корифей не медицины, а физики — отец-основатель Института физических проблем РАН и МФТИ, один из немногочисленных советских ученых, ставших нобелевскими лауреатами. Петр Капица получил Нобелевку уже на склоне лет, в 1978 году, за открытие в 1938‑м сверхтекучести жидкого гелия. Собственно, и понятие сверхтекучести в научный лексикон ввел именно он.

Что роднило его с профессором Преображенским, так это характер отношений с властью. Помните, как Филипп Филиппыч разговаривал с могущественным кремлевским деятелем, которого лечил? Безо всяких церемоний — мол, либо уймите Швондера, либо ноги моей в Советской России не будет! Так вот, Капица в этих отношениях не только демонстрировал высшей партноменклатуре, что такое честь и достоинство русского ученого, но и защищал коллег. И это при том, что Лубянка точила на него зуб, ведь Капица столько времени — с 1921 по 1934 год — провел в «научных гостях» у Резерфорда, в Кавендишской лаборатории.

Словом, Петр Капица был просто образцовой кандидатурой для причисления к врагам народа. Тем более что по возвращении в СССР в его адрес составили грозную бумагу: дескать, ученый «оказывает значительные услуги англичанам, информируя их о положении в науке СССР, а также оказывает английским фирмам, в том числе военным, крупнейшие услуги, продавая им свои патенты и работая по их заказам».

Однако, несмотря на запрет и разлучение с передовой мировой наукой, Петр Капица получил под начало тот самый Институт физических проблем, ставший впоследствии одним из главных научных центров страны. Авторитет Петра Капицы позволял ему напрямую выходить на Сталина, на которого, видимо, он оказывал совершенно фантастическое влияние. Как иначе объяснить спасение Льва Ландау, угодившего в 1938 году на Лубянку за подпольное сочинение антисталинских воззваний? Если бы не позиция Петра Капицы, сумевшего привлечь к защите самого Нильса Бора, вряд ли мир получил бы еще одного Нобелевского лауреата. Петр Капица в обращении к Сталину охарактеризовал Ландау как одного из талантливейших физиков-теоретиков СССР и попросил вождя народов «учесть характер Ландау, который, попросту говоря, скверный. Он задира и забияка, любит искать у других ошибки, и когда находит их, в особенности у важных старцев вроде наших академиков, то начинает непочтительно дразнить». Что-то в темной душе диктатора скрипнуло, и Льва Ландау выдали Капице на поруки. А еще раньше Петр Капица таким же образом вызволил из лап НКВД физика Владимира Фока.

И если Преображенскому докучал всего лишь председатель домкома Швондер, то Петр Капица вызывал скрежет зубовный у Швондера калибром неизмеримо крупнее — маршала Берии. Академику претила хамско-зловещая манера Лаврентия Берии в отношении участников атомного проекта и его бесцеремонное вмешательство в чисто научные вопросы. «Товарищи Берия, Маленков и Вознесенский ведут себя в Спецкомитете как сверхчеловеки. В особенности товарищ Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках. Это неплохо, но вслед за ним первую скрипку все же должен играть ученый. Ведь скрипач дает тон всему оркестру. У товарища Берии основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берии слабо», — писал Петр Капица в 1945 году Сталину, объясняя свое нежелание работать в Спецкомитете при Совнаркоме СССР.

Ученый возражал против следования американскому научно-техническому подходу (реализованному при создании плутониевой бомбы «Толстяк»), считая, что необходима собственная программа разработки ядерного оружия — более дешевая и быстрая. Это, конечно, уязвляло самолюбие Лаврентия Берии, ведь американские атомные секреты добыла курируемая им разведка.

Кроме того, Петр Капица вынашивал идею организации международной дискуссии светил науки, посвященной мирному использованию ядерной энергии на благо человечества. Этими соображениями он поделился с Нильсом Бором. Но тут Лаврентий Берия направил к датскому ученому эмиссара НКВД Якова Терлецкого — выведать какие-нибудь «бомбовые» секреты. Это насторожило Нильса Бора и привело к охлаждению отношений с Капицей. В негодовании тот заявил Берии: «Вы не понимаете физики, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах».

Такого Лаврентий Берия вытерпеть уже не мог и в лучших традициях своего ведомства сварганил «осуждение» промышленного способа получения кислорода (за который Петр Капица, кстати, получил звание Героя Социалистического Труда). Ученый оказался в опале и был изгнан из родного института, руководителем которого назначили Анатолия Александрова. Работы Капица продолжил, находясь фактически под домашним арестом на госдаче. Сергей Капица вспоминает: «На Николиной Горе отец не только писал Сталину, но и беседовал с Кремлем. Однажды к нему прибежал комендант поселка и дрожащими руками передал записку с номером «вертушки». Отец сказал, что теперь, после отставки, у него нет такого телефона. Комендант отвел его к себе и вышел из кабинета. Трубку взял Маленков и уважительно попросил отца продолжать писать Сталину. Это кажется странным, но это факт: Сталин поощрял полные критики письма Капицы. Кстати, они никогда не встречались».

Про Петра Капицу говорят: он оставался свободным человеком в несвободной стране. Видимо, это так, равно как справедливы слова самого академика о том, что невозможно идти в ногу с мировой наукой, отгородившись от нее железным занавесом.